• Вакхический этюд (этюд, соч. 8, № 10);
• Героический этюд (Героика) (этюд, соч. 8, № 12);
• Гирлянда (поэма, соч. 32, № 1);
• Две поэмы (две поэмы, соч. 44);
• Драматическая поэма (поэма, соч. 32, № 2);
• Мазурка (мазурка, соч. 3, № 6);
• Мечты (Дифирамб) («Мечты» («Reverie»), соч. 49, № 3);
• Мрачное пламя (соч. 73, №2);
• Романтический дуэт («Хрупкость», соч. 51, № 1);
• Сатаническая поэма («Сатаническая поэма», соч. 36);
• Странность («Странность» (поэма), соч. 63, № 2);
• Трагическая поэма («Трагическая поэма», соч. 34);
• Три настроения (прелюдии, соч. 11, №№ 17, 10, 6);
• Три прелюдии (прелюдии, соч. 16, №№ 1, 2, 4).

К. Я. ГОЛЕЙЗОВСКИЙ — Ю. Н. ГРИГОРОВИЧУ¹
Москва, 23 октября 1966 г.
 

Уважаемый Юрий Николаевич, в 1962 году 29 сентября Большой театр заключил со мной договор на постановку одноактного балета «Скрябиниана». Это было в период художественного руководства О. Лепешинской. После нее место худрука занял Л. Лавровский. «Скрябиниана» прошла с успехом на сцене Большого театра двенадцать раз. Но после двенадцатого спектакля (10.IV.63 г.) «Скрябиниана» была под разными предлогами удалена из репертуара. Худрук объяснял это «техническими причинами» и обещал снова включить ее в репертуар, «в самое ближайшее время».

По просьбе филармонии «Скрябиниана» была несколько раз с большими сложностями показана в Зале имени Чайковского.

Поскольку эта постановка тесно связана с ее участниками — артистами балета, беспрерывно занятыми у себя в Большом театре, оркестровым звучанием, специальным освещением, соответствующим фоном (сукна — радиус), размером и формой сценической площадки, в расчете на которую строилась общая композиция и каждый ее отдельный фрагмент, она, конечно, выглядела совсем не так, как на сцене Большого театра, для которого была задумана.

В 1965 году дирекция Большого театра включила «Скрябиниану» в гастрольную поездку (Англия). И в Англии она шла с таким же успехом, как в Большом театре, но несмотря на это после гастролей «Скрябиниана » не была возвращена в Большой театр. Трудно описать, каких нечеловеческих усилий, напряжения воли, выдержки и всяких других мучений стоит каждый новый выпуск «Скрябинианы» на концертных площадках. Последние два в Зале имени Чайковского (10-го и 17-го октября с. г.) окончательно убедили, что без технической и организационной помощи и при полном отрыве от Большого театра «Скрябиниана» существовать не может.

Я прошу Вас принять все меры к возвращению ее на сцену Большого театра. Большой театр имеет право снять «Скрябиниану» совсем, но целесообразно ли применять такую меру к произведению, зарекомендовавшему себя с самой лучшей стороны не только в СССР, но и за рубежом, и охотно посещаемому зрителем.

В прошлом сезоне директор Большого театра М. И. Чулаки посоветовал даже расширить программу «Скрябинианы» и занять в нем лучшие силы академбалета. Это конечно еще больше способствовало бы успеху этого спектакля.

В заключение хочу добавить, что на концертных площадках «Скрябиниана» может идти только в самых исключительных случаях (форс-мажор) и только когда все занятые в ней артисты балета бывают на месте.

К. Голейзовский.

¹- цитируется по книге «Касьян Голейзовский. Жизнь и творчество. Статьи, воспоминания, документы», [Составители В. П. Васильева, Н. Ю. Чернова]. М.: Всерос. театр. о-во, 1984

«Гирлянда»

Этот хореографический этюд не имеет определенного сюжета. По существу, это калейдоскопическая смена ритмов и настроений, заплетающееся кружево причудливых, беспрестанно сменяющихся жестов, паутина распадающихся и соединяющихся в единую цепь то медлительных, то быстрых сочетаний и чередований света, цвета, движений и групп. Общая ситуация спортивно-лирического характера. Этот танец не фиксирует отдельных положений, динамическая структура их расплывчата, как при съемках рапидом, и воспринимается глазом, как сквозь ноль. В то же время форма тела исполнителей остается четкой. Поскольку новая форма музыки подсказывает новую форму танцевального жеста, отдельные хореографические сочетания необычны. В этом танцевальном этюде четыре человека слагают поэтические образы неистощимыми средствами классической хореографии.

«Три настроения»

Перечисленные выше прелюдии в соответствующем чередовании представляют картину логического эмоционального нарастания. Спокойно-созерцательное настроение первой прелюдии постепенно уступает место волнению и напряженности второй. Третья, завершающая часть, говорит о бурной стремительности и борьбе. Содержание этой композиции несложно: два человека идут к солнцу и находят друг друга. Встреча сближает. Но на пути сближения препятствия и тернии, которые надо побороть. И они побеждают, вдохновленные близостью и верой в свои силы.

«Трагическая поэма»

В этом произведении слышны отрицающие и утверждающие возгласы, призывы, тревожные сигналы, героические выкрики. Все здесь, от начала и до конца, звучит как жестокий спор, как борьба контрастирующих положений. У композитора не указаны содержание и причины трагедии — ее можно чувствовать, слышать, ощущать, но увидеть ее невозможно. Действие «Трагической поэмы» скрыто в звучании, в построении, форме и чередовании музыкальных оттенков и фраз, в «пиано» и «форте» и в других нюансах музыкального подтекста. Так же точно и хореограф не стремится разъяснить сущность происходящего. Перед зрителем проходит картина бурного столкновения, страстного поединка сил, двух противоположных представлений, двух полюсов. «Лирический этюд»
Это танец первого ощущения жизни, первого неосознанного чувства любви. В нем и лирическая грусть, и непонятное томление, прерываемые мгновениями восторженного шепота и робкими прикосновениями. Название этого дуэта вылилось из его содержания. Каждое отдельное движение его говорит о возвышенной чистоте первого любовного чувства — спутника человеческой юности.

«Мазурка»

В игре ритмов слышатся будирующие акценты мазурки. Но это не типичная мазурка. Это музыкальная шутка, написанная в темпе мазурки. Чем больше вслушиваешься в это своеобразное произведение, тем фантастичнее возникают перед глазами хореографические образы. И в данном случае, излагая эту музыкальную загадку средствами классической хореографии, балетмейстер попытался создать не пляску, а фантастический танец, основной характерной краской которого само собой возникло переплетение двух тем, одной — манящей, ускользающей, и другой — настигающей, порывистой и стремительной. Серьезность задачи для исполнительницы этого танца заключается главным образом в беспрестанном перевоплощении, смене настроений и технических сложностях, без которых этот эпизод немыслим. «Романтический дуэт» Пространство сцены и сукна окутаны в призрачные оттенки. На сцене девушка. Тело ее прикрыто легкой тканью. Она напоминает подснежник, вызванный из небытия скованности и холода к жизни горячим солнечным лучом. Возле нее красивый юноша. Тело его светится. Он, как золото, как огонь. Когда он становится стремительным и порывистым, девушка отстраняет его. В эти мгновения она становится похожей на птицу, попавшую в сеть. Она пытается освободиться, скрыться, исчезнуть. Но, в конце концов, как Снегурочка в объятиях Мизгиря тает, сгорает в руках юноши. Ткань, подброшенная вверх его руками, превращается в облако и медленно опускается, скрывая танцующих.

«Вакхический этюд»

Этюд с двойными терциями хорошо известен музыкальному миру. При изложении этого произведения хореографическими средствами возникла картина своеобразной вакханалии. Вихревые, стремительные повороты, взлеты и падения на землю, чередуясь с плавным, медлительным кружением, создают впечатление то игры над водой перегоняющих друг друга поденок, то легких, беспрестанно меняющих форму облаков тумана, развеваемых и преследуемых ветром. Исполнители движутся как опьяненные воздухом. Из суммы этих ассоциаций родилось название танца.

«Дифирамб» («Мечты»)

Название, данное А. Н. Скрябиным этому музыкальному произведению («Мечты»), обобщает задачу. Но в соединении с хореографией эта музыка рождает более глубокие, конкретные и понятные образы. О чем же рассказывает волшебная музыка? О чем говорят прекрасные, романтические мечтания? Это рассказ о вдохновенном чувстве любви, о восторге и восхищении любимой. И вот перед глазами возникает совершенно реальный, ощутимый образ поэта, слагающего дифирамб своей мечте. Может быть, она так же ощутима и реальна, как и он, но в его воображении она — невесомая, фантастическая мечта.

«Героика»

С первыми аккордами вспыхивают яркие молнии, освещая фигуру сильного, стройного юноши. Он обнажен. Каждый мускул на его теле напряжен до предела. Весь он — призыв к борьбе. Танец его — страстная, клокочущая, как кипящее море, речь или крик. Глухой, отдаленный, едва различимый гром говорит о приближающейся буре. Яркие лучи, как прожектора, следуют за исполнителем, оставляя на полу черную движущуюся тень. Но, вот, схватив и подняв над головой невидимого врага, юноша устремляется вперед и сбрасывает его в пропасть. Он победил.

«Прелюдии»

Руки, сплетенные лианами, ушли в темноту и застыли в неподвижности. Голубая ночь медленно растаяла. Солнечный луч брызнул горячим золотом, разбудив руки... и исчез. И они пластично расползлись в стороны, причудливо изгибаясь, как змеи. Девушка и юноша вышли встречать утро. Лучи солнца опутали их глаза нитями пылающего золота, как паутиной, и весь мир, вспыхнув, загорелся волшебным светом. Открылось небо.… Запылало сердце, Все вокруг стало новым и радостным. Потом глаза двух людей увидели друг друга, но тоже по-новому, как бы впервые... и снова руки их переплелись лианами, уже... навсегда.

«Две поэмы»

Появившись над водой, легкое видение, как будто застыло.,. Одно мгновение... и его нет... Бывают мгновения, которые остаются в памяти навсегда.

«Сатаническая поэма»

Мужчины, закутанные в длинные сутаны с большими посохами, тяжело ступают по раскаленному, засасывающему песку. Растрепанные волосы скрыты капюшонами. Воспаленные глаза устремлены в пространство исступленно, как у потерявших рассудок... Движения порывисты... Облик путников напоминает «Пророка», созданного Пушкиным. Они истомлены жаждой, постом, желанием, жаром пылающего багрового солнца. Порванная, выгоревшая на солнце одежда подпоясана веревками. Перед глазами видение... родник... прохладные струи похожи на манящие женские руки... На мгновение побеждает природа и сила красоты. Проклятия и молитвы застывают на губах. Пальцы тянутся к призраку, растворившемуся в струях родника. Исчез родник. Изыди, сатана!.. Рассеялся мираж, и на глаза одержимых вновь опускается пелена нетерпимости, злобы и неутолимой жажды...

«Странность»

Это танец — загадка. Решать ее следует путем ассоциаций. Может быть, это раненая птица бьется в борьбе за жизнь? С кем, с чем борется это легкое трепещущее создание? Красота, ловкость, изящество не покидают его даже в такие минуты... А может быть, это своеобразный танец, вроде тех, что исполняют весной одурманенные любовью японские журавли? Может быть... Или это танцующая молния? Бывают мгновения, которые остаются в памяти навсегда... Когда они убедительнее слов [...]